Он не торопится. Забираюсь в постель, притворяюсь спящей. Дверь открывается, он переступает порог. Слышу, ходит по комнате, раздевается донага, ложится. Натягивает на голые плечи тяжелое одеяло.

— Не спишь?

— Нет еще, — сознаюсь я.

В темноте находит мое лицо, ласкает шею, плечи, движется ниже. Даже через тонкое полотно сорочки чувствую, какие холодные у него руки. Он учащенно дышит, прижимает меня к себе, и я уступаю, расслабляюсь, как для короля. На мгновенье замираю от мысли — я не знаю, как вести себя с другими мужчинами, кроме Генриха.

— Не хочешь меня?

— Разумеется, хочу, я же твоя жена. — Голос звучит ровно.

Боюсь, это ловушка — если откажусь, он сможет развестись со мной. Но вздох разочарования показывает — он искренне надеялся на более теплый ответ.

— Тогда давай спать.

Какое облегчение! Не решаюсь сказать ни слова, вдруг передумает. Лежу неподвижно, пока он поворачивается ко мне спиной, натягивает одеяло, устраивается на подушке и, наконец, затихает. Тогда, только тогда живот перестает сжиматься и притворная говардовская улыбка сползает с лица. Проваливаюсь в сон. Выдержала еще одну ночь, осталась в Гевере. Говарды могут начинать игру. Мало ли что случится завтра!

Нас разбудил стук в дверь. Я выскочила из кровати, прежде чем Уильям успел схватить меня за руку. Открыла дверь, бросила резко:

— Тише, милорд спит.

Как будто в самом деле беспокоюсь, как будто сама не собиралась выбраться из его постели как можно скорее.

— От госпожи Анны, срочное. — Слуга протянул письмо. Я страшно хотела накинуть плащ и прочесть письмо подальше от Уильяма, но он уже проснулся и сел на кровати.

— Наша драгоценная сестрица, — улыбнулся насмешливо. — Что она пишет?

Выбора нет, я открыла письмо возле него, надеясь, вдруг Анна раз в жизни решила позаботиться не о себе, а о ком-то другом.

Сестра, король и я приглашаем тебя и твоего мужа присоединиться к нам в Ричмонде, где мы все превесело проведем время.

Анна.

Уильям протянул руку, и я отдала письмо.

— Сама догадалась, куда я поехал, когда оставил двор, — заметил он. Я промолчала, и он добавил горько: — Прыг-скок, и ты опять свободна. А мы вернулись к тому, с чего начали.

У него на устах как раз то, о чем я думаю. Но за внешней суровостью прячется страдание. Рога — не самый удобный головной убор, а он носит его уже пять лет. Медленно подошла к постели, протянула руку, сказала нежно:

— Мы обвенчаны, и я никогда не забываю об этом, хоть жизнь и развела нас. Будь мы женаты по-настоящему, Уильям, я стала бы тебе хорошей женой.

— Говоришь, как истинная Говард. Вдруг погода переменится, и тогда уж лучше быть леди Кэри, чем второй сестрой Болейн, особенно если первая погубила себя.

Догадка до того точна, что пришлось отвернуться, вдруг прочтет правду в моих глазах.

— Ох, Уильям, — произнесла укоризненно.

Притянул поближе, взял пальцем за подбородок, повернул к себе лицом.

— Дражайшая женушка, — произнес насмешливо.

Я закрыла глаза под его испытующим взглядом и, к своему удивлению, ощутила тепло его губ у себя на губах. Ласковый, нежный, легкий поцелуй, и желание поднялось во мне как давно забытая весна. Обняла мужа за шею, прижалась ближе.

— Я был не на высоте прошлой ночью, — мягко сказал он. — Не здесь и не сейчас. Но быть может, в ближайшее время, как ты думаешь, женушка?

Улыбнулась, скрывая облегчение, что не придется ехать в Норфолк.

— В любое время, когда ты захочешь, Уильям, — согласилась я.

В Ричмонде Анна — настоящая королева, разве что не по имени. Ее новые покои — рядом с королевскими, придворные дамы ждут приказаний, дюжина новых нарядов, драгоценности, пара охотничьих лошадей, а когда советники обсуждают государственные дела, ее кресло рядом с креслом короля. Только в главной зале, за обедом, ей приходится опускаться до стола для придворных, пока королева Екатерина величественно усаживается за стол на возвышении.

Я живу вместе с сестрой, надо же ее поддержать — несмотря на тесные отношения, никто не посмеет думать, что она любовница короля. Но на самом деле — помогаю держать его на расстоянии. Он отчаянно ее хочет, доказывает — раз уж они помолвлены, могут делить и постель. Анна использует любой предлог — то она защищает свою девственность, говорит, что никогда себе не простит, если потеряет невинность до свадьбы, хотя, видит Бог, и она пылает страстью. Никогда себе не простит, если не предстанет перед ним непорочной девой в брачную ночь. Говорит — если любит ее так сильно, как утверждает, то должен любить и святую чистоту ее души, хотя, видит Бог, ля-ля-ля, то она боится, то одновременно стремится и к нему, и от него, то ей нужно время.

— Сколько это может продолжаться? — ворчит она на нас с Георгом. — Бога ради, доехать до Рима, подписать бумагу и вернуться. Сколько на это нужно времени?

Укрыться можно только в нашей спальне, в глубине покоев, единственном укромном месте во всем дворце. Ведь мы постоянно на виду, каждый ловит малейший знак — потерял король наконец интерес к Анне или, наоборот, добился своего.

Сотни глаз высматривают — брошена она или беременна. Мы с Георгом чувствуем себя то телохранителями, то тюремщиками. Вот и сегодня Анна мечется между окном и кроватью, не в силах ни остановиться, ни замолчать.

Брат схватил ее за руку, кивнул мне поверх ее головы — держи сзади, если начнется истерика.

— Анна, успокойся. Мы идем смотреть лодочные состязания. Успокойся же наконец.

Сперва она дрожит в его объятиях, но постепенно успокаивается, плечи поникают.

— Я так устала.

— Знаю. — Георг тверд. — Это может продолжаться еще долго. Ты борешься за лучшую награду в мире. Приготовься к длительной, сложной игре.

— Хоть бы она умерла! — вдруг вырвалось у Анны.

Георг невольно взглянул на дверь:

— Тише! Может, так и случится. А может, Уолси добьется своего. Вдруг он как раз сейчас плывет вверх по реке и завтра ты обвенчаешься, а вечером окажешься с королем в постели? Слезы портят внешность, все ведь держится на твоей красоте.

— И не выходи из себя, — вставила я.

— Ты еще мне будешь советы давать!

— Король не выносит капризов, — предупредила я. — Сколько лет прожил с Екатериной, а она даже ни разу брови не подняла, не то что голос повысить. Пока-то он по тебе с ума сходит, но сцен не потерпит.

Она чуть было снова не взорвалась, но тут до нее дошло.

— Понимаю. Вот за этим вы мне и нужны.

Мы придвинулись ближе, Георг крепче сжал ее руки, я обняла за плечи.